В 1933 году Зиновий Колобанов был призван в ряды РККА. В «зимнюю войну», прорывая позиции белофиннов, он три раза горел в танке. 12 марта 1940 года между СССР и Финляндией был подписан мирный договор, после чего бойцы обеих сторон принялись брататься, за что командир роты Колобанов был разжалован в запас, лишен звания и наград. В начале Великой Отечественной войны Зиновий Григорьевич был восстановлен в рядах РККА.
В ночь на 8 августа 1941 года немецкая группа армий «Север» начала стремительное наступление на Ленинград. 18 августа командир 3-й танковой роты 1-го танкового полка 1-й Краснознаменной танковой дивизии старший лейтенант Зиновий Колобанов был вызван к командиру дивизии генералу В.И. Баранову. Штаб дивизии тогда находился в Красногвардейске (сейчас Гатчина). Показав на карте три дороги, ведущие в Красногвардейск со стороны Луги, Волосово и Кингисеппа, комдив приказал: «Перекрыть их и стоять насмерть!»
Приступить к выполнению
В тот же день рота Колобанова – пять новеньких танков КВ-1,
построенных на Кировском заводе, – выдвинулась навстречу врагу. Экипаж
КВ-1 состоял из пяти человек, танк имел на вооружении 76-миллиметровую
пушку и три пулемета калибра 7,62 мм. Толщина башенной и лобовой брони
корпуса составляла 75 мм. 37-миллиметровое немецкое орудие даже не
оставляло следов на его броне. В каждую машину было загружено по два
боекомплекта бронебойных снарядов и минимум осколочно-фугасных.
С командирами машин провели рекогносцировку, и было приказано создать по
два укрытия: основное и запасное. Два танка – лейтенанта Сергеева и
младшего лейтенанта Евдокименко – Колобанов направил на Лужское шоссе,
два – под командованием лейтенанта Ласточкина и младшего лейтенанта
Дегтяря – на дорогу, ведущую в Волосово. Сам Зиновий Колобанов
отправился на дорогу, соединяющую Таллинское шоссе и путь на Мариенбург.
На боевой позиции
Колонна немецких танков Pz.Kpfw III
Экипаж танка с бортовым номером 864 состоял из командира старшего
лейтенанта Колобанова, командира орудия старшего сержанта Андрея Усова,
старшего механика-водителя старшины Николая Никифорова, младшего
механика-водителя красноармейца Николая Роденкова и стрелка-радиста
старшего сержанта Павла Киселькова. Дислокацию своего танка Колобанов
определил таким образом, чтобы в секторе обстрела находился самый
большой, хорошо просматриваемый отрезок дороги. Он определил два
ориентира: первым стали две березы на дороге в Мариенбург, вторым –
перекресток с дорогой на Войсковицы. Вокруг позиции стояли стога сена и
небольшое озеро, где плавали утки. По обе стороны дороги находились
заболоченные луга. Надо было подготовить две позиции: основную и
запасную. На основной танк надо было закопать в землю по башню.
Экипаж трудился весь день. Грунт был твердый, и вырыть капонир
(сооружение для ведения флангового огня по двум противоположным
направлениям) под такую махину было непросто. К вечеру обе позиции были
готовы. Все ужасно устали и проголодались, только вот место для
провианта в танке было занято снарядами. Стрелок-радист Павел Кисельков
вызвался сбегать на птицеферму за гусем. Принесенного гуся сварили в
танковом ведре.
Вечером к Колобанову подошел лейтенант и отрапортовал о прибытии пехоты.
Боевое охранение Колобанов приказал разместить ближе к лесу, в стороне
от танка, чтобы они не попали под обстрел.
Судный день
Экипаж танка Колобанова №864
Утром 20 августа 1941 года экипаж был разбужен гулом немецких
бомбардировщиков, идущих на Ленинград. Вызвав командира боевого
охранения, Колобанов приказал ему не вступать в бой, пока не заговорит
его орудие.
Немецкие танки на участке Колобанова появились только во второй половине
дня. Это были Pz.Kpfw III с 37-миллиметровыми пушками из 1-й танковой
дивизии генерал-майора Вальтера Крюгера. Было жарко, некоторые из
немцев, выбравшись наружу, сидели на броне, кто-то играл на губной
гармошке. Они были уверены в отсутствии засады, но все же перед колонной
пустили три разведмотоцикла.
Тихо закрыв люки, экипаж КВ-1 замер. Колобанов дал приказ не стрелять по
разведке и приготовиться к бою. Немецкие мотоциклы свернули на дорогу,
ведущую в Мариенбург. Колобанов приказал старшему сержанту Киселькову
доложить в штаб о появлении колонны немцев, а сам рассматривал в
перископ фашистские танки: они шли на сокращенном расстоянии, подставляя
левые борта под орудие КВ-1. В шлемофоне раздался недовольный голос
комбата Шпиллера, который спрашивал, почему Колобанов пропускает немцев и
не стреляет. Отвечать командиру было некогда. Ведь первый в колонне
танк поравнялся с двумя березами, до которых было около 150 метров.
Колобанов только успел доложить, что в колонне 22 танка.
«Ориентир первый, по головному, прямой выстрел под крест, бронебойным –
огонь!» – скомандовал Колобанов. Первый танк был подбит точным
попаданием и тут же загорелся. «Горит!» – закричал Усов. Вторым
выстрелом был подбит второй немецкий танк. Сзади идущие машины тыкались
носом в корму впереди идущих, колонна сжалась как пружина, на дороге
образовалась пробка.
Чтобы запереть колонну, Колобанов приказал перевести огонь на замыкающие
танки. До последней машины было около 800 метров, поэтому Усову не
удалось с первого раза поразить цель: снаряд не долетел. Откорректировав
прицел, старший сержант четырьмя выстрелами поразил два последних
танка. Так как по обе стороны дороги были заболоченные луга, противник
оказался в ловушке.
Танковая дуэль
С этого момента Колобанов стал обстреливать вражеские танки как в тире. Оставшиеся 18 машин начали вести
беспорядочную стрельбу по стогам сена, приняв их за замаскированные
огневые точки, но потом все-таки обнаружили позицию танка Колобанова, и
тут началась настоящая дуэль. На кавэшку обрушился шквал бронебойных
снарядов. К счастью, на башне КВ помимо штатной брони были установлены
дополнительные 25-миллиметровые экраны. Ребята задыхались от дыма пороха
и глохли от ударов болванок по башне.
Коля Роденков в бешеном темпе загонял снаряды в казенник орудия. Андрей
Усов, не отрываясь от прицела, вел непрерывный огонь по фашистам. Немцы,
поняв, что они в западне, начали маневрировать, но это только усложнило
их положение. КВ-1 неустанно продолжал обстреливать колонну. Танки
загорались как спички. Вражеские снаряды не причиняли существенного
вреда нашей машине – сказывалось превосходство КВ-1 в броне.
Немецкие пехотные подразделения, двигавшиеся за колонной, выкатили на
дорогу четыре противотанковых орудия (ПТО) PaK-38. И тут пригодились
осколочно-фугасные снаряды.
«Прямой под щит, осколочным – огонь!» – приказал Колобанов. Андрею Усову
удалось уничтожить первый расчет немецкого ПТО, но они успели сделать
несколько выстрелов, одним повредив панорамный перископ Колобанова. Под
прикрытием вступившего в сражение боевого охранения Николай Кисельков
вылез на броню и установил запасной перископ. После второго выстрела
вражеской пушки заклинило башню, танк потерял возможность маневрировать
орудием и превратился в самоходку. Колобанов приказал покинуть основную
позицию. КВ-1 задним ходом выбрался из капонира и отошел на запасную
позицию. Теперь вся надежда была на механика-водителя Никифорова,
который, выполняя распоряжения Усова, наводил орудие, маневрируя
корпусом.
Все 22 танка горели, внутри них рвались боезапасы, три оставшихся
немецких ПТО взлетели на воздух одно за другим. Колонна была разбита.
Больше часа длилась танковая дуэль, и за это время старший сержант Усов
выпустил по врагу 98 снарядов. Осматривая броню своего танка, экипаж
КВ-1 насчитал 156 следов попаданий.
На связь с Колобановым вышел комбат Шпиллер: «Колобанов, как у тебя там? Горят?» – «Горят, товарищ комбат. Все 22 горят!»
Подвиг героя
В.И. Баранов, командир 1-й танковой дивизии, в число которой входила
рота Колобанова, подписал приказ о представлении Зиновия и экипажа его
танка к званию Героя Советского Союза. Из ставки пришел ответ: «Ты что?
Он только что из тюрьмы вышел. Дискредитировал нашу армию на финском
фронте». В штабе Ленинградского фронта награды были снижены. Колобанов
получил орден Красного Знамени. Командир орудия старший сержант А.М.
Усов был награжден орденом Ленина, старшина Н.И. Никифоров – орденом
Красного Знамени, старший сержант П.И. Кисельков – медалью «За отвагу».
Подвиг простого русского парня из Владимирской губернии на века остался в
российской истории. Через год после этого боя Зиновий Колобанов был
тяжело ранен, во время войны потерял связь с семьей. Только после войны
благодаря радиопередаче, в которой огласили данные о без вести
пропавших, он нашел свих жену и сына, о рождении которого не знал.
К 10 августа 1944 года войска 1-го Украинского фронта, форсировав р. Вислу, прорвали вражескую оборону юго-западнее польского города Сандомир и, опрокинув части 4-й танковой армии противника, значительно расширили плацдарм. Стремясь восстановить утраченные позиции по западному берегу р. Вислы, немцы срочно перебросили в район Сандомира пять дивизий (в том числе одну танковую) из группы армий «Южная Украина», пять пехотных дивизий из Германии, три пехотные дивизии из Венгрии и шесть бригад штурмовых орудий. Готовясь к немецкому контрнаступлению, советское командование осуществило перегруппировку войск. Срочно возводились оборонительные укрепления,
устанавливались минно-взрывные заграждения.
С 11 августа, преднамеренно отойдя из ранее взятого местечка Шидлув и деревни Оглендув, перешли к обороне и части 6-го гвардейского танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армии. Плацдарм к этому времени представлял собой неровное, упирающееся в р. Вислу полукольцо, в центре которого занимала оборону 53-я гвардейская танковая бригада, к левому флангу которой примыкала 52-я ГвТБр. Отрыть для машин укрытия полного профиля в песчаных грунтах не удавалось — стенки окопов тут же осыпались. Немало неприятностей эта местность доставляла и немцам. Наши танкисты неоднократно наблюдали, как в песках часто буксовали «Пантеры» и как их механикам-водителям при попытке выбраться приходилось подставлять слабую бортовую броню своих машин под огонь наших войск. В предыдущих боях за Шидлув и Оглендув эти маневры «Пантер» помогли нанести противнику серьезные потери (только за 11 августа 1944 года танкистами 53-й ГвТБр было уничтожено 8 танков противника). Поэтому 12 августа командир 53-й ГвТБр полковник В. С. Архипов со своим начальником штаба С. И. Кирилкиным, пришли к выводу, что противник по открытым песчаным полям уже не пойдет, а постарается обойти позиции бригады с флангов, поэтому на них стоит сконцентрировать все внимание.
Перед 2-м танковым батальоном майора А. Г. Коробова вся местность была как на ладони. На правом фланге, где занимали оборону танки Т-34 3-го ТБ капитана И. М. Мазурина, тянулась глубокая и широкая лощина, по которой из деревни Оглендув к местечку Сташув в тыл наших войск проходила полевая дорога. За лощиной находилось болото, где перешел к обороне 294-й стрелковый полк 97-й стрелковой дивизии.
Тянувшаяся в низине дорога, выводившая прямо к цели, не могла оказаться без внимания немцев. Чтобы прикрыть этот путь командование бригады решило на выходе из лощины на скатах безымянной высоты поставить в засаду два танка Т-34 из 3-го ТБ, поручив командовать ими заместителю командира батальона гвардии капитану П. Т. Ивушкину. Остальные танки батальона находились на основных оборонительных позициях в километре от Оглендув.
Первичные предположения о замыслах противника подтвердились уже в первых донесениях разведки, которую на ожидаемых направлениях выдвижения противника вели дозоры и три бронегруппы на танках и мотоциклах. В разведывательном донесении № 53 штаба 6-го ГвТК, составленного в 19.00 13 августа сообщалось:
"В ночь с 12 на 13.08 в районе западнее Шидлув захвачены пленные фельдфебель, принадлежащий 1-й роте 501-го отдельного батальона тяжелых танков РГК, и рядовой, принадлежащий 10-й роте 79-го МП 16-й ТД, взятый в районе Поник.
Фельдфебель показал, что на ст.Конеуполь после выгрузки 501-го отдельного батальона тяжелых танков РГК выгружалась танковая дивизия неизвестной ему нумерации. 501-й ТБ состоит из трех ТР и роты снабжения.
Батальон прибыл в составе 40 танков, 20 из них типа «Пантера» и 20 — T-IV. В Хмельник прибыло до 30 танков, остальные вышли из строя и требуют легкого ремонта".
Прибытие 501-го отдельного батальона тяжелых танков под командованием майора фон Легата, само по себе говорило о многом. В июле — августе 1944 года батальон прошел переформирование в учебном центре в Ордруфе (Ohrdruf) и получил новую материальную часть — гордость немецких танковых конструкторов, загодя нареченными «всесокрушающими» — танки «Тигр-Б».
Однако низкая надежность «сырой» машины (разрабатывать которую начали еще в 1942 году, но до «ума» так и не довели) привела к тому, что на Восточный фронт 5-го августа батальон был отправлен в неполном составе, поскольку 14 танков с различными неполадками было сосредоточено в 1-й роте, которая осталась в учебном центре.
9-го августа батальон прибыл в Польшу и разгрузился на станции Консуполь в районе города Кельце. Как показали пленные, из 40 танков только половина была тяжелыми танками «Пантера», остальные в последний момент дополнили Pz Kpfw IV. Позже выяснилось, что слова пленных о прибытии «Пантер» были неправдой. Скорее всего пленные пытались скрыть от противника появление на фронте секретной новинки, поскольку эти «Пантеры» оказались новейшими «Королевскими Тиграми».
В ходе короткого марша от станции выгрузки до штаба 16-й ТД, расположенного в районе Хмельник, на трех километрах пути осталось 10 неисправных танков. Потратив пару дней на ремонт и подготовку материальной части, батальон 11 августа совершив 2-км марш, достиг местечка Шидлув. Так как марш снова сопровождался поломками новых машин, то к исходу дня в строю батальона находилось лишь 11 исправных танков «Тигр-Б» — которым и пришлось принять боевое крещение в наступлении на Сташув.
Здесь необходимо отметить, что силы 6-го ГвТК отнюдь не обеспечивали советским танкистам значительного численного превосходства: немцам противостояли девять боеспособных Т-34-76 из 53-й ГвТБр, девять Т-34–76 и десять Т-34–85 52 ГвТбр, а занимавшая (на севере) оборону 51-я ГвТБр в своем составе имела одинадцать танков Т-34–76 и четыре танка Т-34–85. У Сташува находились также одинадцать тяжелых танков ИС-2 и один танк ИС-85, принадлежавших 71-му ОГвТТП.
С середины ночи с 12 на 13 августа все отчетливее доносился нарастающий гул танковых двигателей в глубине немецких позиций. Перед рассветом командир 53-й ГвТБр вернулся из штаба к своему танку, служившего наблюдательным пунктом и находившимся в боевых порядках 1-го ТБ, машины которого скрывала гряда невысоких песчаных дюн. Впереди справа простиралась лощина с уходившей на Сташув дорогой. Слева на поле были разбросаны копны соломы, в которых и были замаскировали танки Ивушкина. Ближе к выходу из лощины стояла «тридцатьчетверка» младшего лейтенанта А. П. Оськина, в экипаж которого входили: механик-водитель А. Стеценко, командир орудия А.Мерхайдаров, радист А.Грушин и заряжающий А.Халычев. Полковник Архипов с Ивушкиным по-пластунски подобрались к копне, скрывавшей танк, и, переговорив с Оськиным, приказали без команды огня не открывать.
Утро выдалось туманным. С наблюдательного пункта командира 53-й бригады уже не были видны ни околица деревни Оглендува, ни лощина, ни даже копны соломы с замаскированными танками. Тишину раннего утра прервал медленно нарастающий рокот танковых двигателей, а вскоре стал слышен и приближающийся лязг гусениц. С воздуха наплывал гул «Юнкерсов», идущих на Сташув. Затем открыла огонь немецкая артиллерия, но снаряды пронеслись высоко над передним краем бригады. Разведка противника так и не смогла обнаружить боевые порядки 53-й ТБр, не говоря уже о засаде.
В 7.00 13 августа противник под прикрытием тумана перешел в наступление на безымянную высоту одинадцатью танками «Тигр-Б» в сопровождении нескольких бронетранспортеров с пехотой. Ивушкин доложил на НП:
«Танки пошли. Не вижу, но слышу. Идут лощиной».
Вот как дальнейший ход событий описал сам командир 53-й ГвТБр:
"Чудовищных размеров танк выбирался из лощины. Он полз на подъем рывками, буксуя в песке. Радировал с левого фланга майор Коробов:
Я отвечаю:
— Не спешить! Бить с четырехсот метров.
Между тем из лощины выползла вторая громадина, потом показалась и третья. Появлялись они со значительными промежутками: пока вышел из лощины третий танк, первый уже миновал засаду Ивушкина. «Бить?» — спросил он.— «Бей!» Вижу, как слегка шевельнулся бок копны, где стоит танк Оськина. Скатился вниз сноп, стал виден пушечный ствол. Он дернулся, потом еще и еще. Это Оськин вел огонь. Я отчетливо видел в бинокль, как в правых бортах вражеских танков появились черные пробоины. Вот и дымок показался, и пламя вспыхнуло. Третий танк развернулся фронтом к Оськину, но, прокатившись на перебитой гусенице, остановился и был добит.
Передаю по радио: «307 — 305». Сигнал общий. Ударило прямой наводкой сразу десятка три стволов. Да и гаубичные дивизионы накрыли лощину навесным огнем, и она на всем протяжении до Оглендува скрылась в тучах дыма и песчаной пыли".
Появились «Юнкерсы» и «Мессершмитты» и почти одновременно наши истребители. Закипел бой в воздухе. 2-й танковый батальон Коробова в течение дня вел бой с танками противника западнее высоты 247,9. К исходу дня 53-я бригада заняла оборону по ее южной части — 300 м восточнее деревни Оглендув в готовности для наступления в направлении на Шедлув. Два танка 3-го ТБ с ротой автоматчиков в 22.00 атаковали деревню, которую к восьми часам утра удалось полностью очистить от противника. После чего 3-й ТБ закрепился на окраине. Среди взятых в деревне трофеев оказались и отошедшие после неудачной атаки немецкие танки. Здесь-то и выяснилось, что бой пришлось вести с новейшими немецкими танками (туманным утром разбираться было некогда, и в первых донесениях, сосчитав горящие танки, сообщили об уничтожении трех «Пантер»).
2-й ТБ во взаимодействии со 2-й танковой ротой 71-го ОГвТТП и 289-м стрелковым полком в 9.00 начал наступление в направлении на Зарез. Находившиеся западнее Оглендува «Тигры-Б» своим огнем преградили путь наступающей пехоте. Тогда взвод танков ИС-2 гвардии старшего лейтенанта Клименкова, выдвинулся вперед и с заранее подготовленных позиций открыл огонь по танкам противника, в результате короткого боя Клименков один танк сжег и один подбил.
После этого пехота, не встречая сильного сопротивления, вошла в Оглендув, где уже добивали противника танки 3-го ТБ. В это время 7 танков «Тигр-Б» атаковали наши позиции с направления высоты 272,1. Находившийся в засаде в кустарнике восточнее Мокре на танке ИС-2, гв.ст.л-та Удалов (Удалов воевал на ИС-2 с башенным № 98, имевшим пушку Д-25) подпустил танки противника на 700 — 800 м, открыл огонь по головному и после нескольких метких выстрелов один танк был сожжен, а второй подбит.
Танки противника отвернули и начали удаляться. Удалов вывел свою машину лесной дорогой навстречу противнику и с опушки леса снова открыл огонь. Оставив еще один горящий танк, противник повернул назад. Вскоре атака «Королевских тигров» повторилась, на этот раз они шли в направлении Поник, где стоял в засаде танк ИС-2 гв.л-та Белякова, который открыл огонь с дистанции 1000 м и третьим снарядом зажег танк. Видя и здесь губительное для наступления направление, оставшиеся танки противника повернули назад.
Всего же за трое суток непрерывных боев в период с 11 по 13 августа 1944 года в районе местечек Сташув и Шидлув войсками 6-го ГвТК было захвачено и уничтожено 24 вражеских танка, 13 из которых были новейшими тяжелыми танками «Тигр-Б».
«В период с 9 по 19 августа 1944 года 52-я ГвТБр пленила 7 и уничтожила 225 солдат и офицеров, уничтожила один пулемет, захватила 3 пушки, уничтожила 6 танков и 10 грузовых автомашин, две спец.машины».
Помимо этого, как следует из донесений частей и соединений корпуса о пленных и трофеях, захваченных у противника:
Всего же, с 1 по 29 августа 1944 года 53-я ТБр уничтожила 8 обер-офицеров, 37 унтер-офицеров, 153 солдата, захватила 2 унтер-офицера, 6 «Королевских тигров» и уничтожила: 1 самолет, 12 танков, 29 гаубиц, 150 винтовок, 7 автоматов, 20 пулеметов, 4 миномета и 2 пушки". Необходимо отметить, что этот успех был тем более впечатляющим, что подразделения 6-го ГвТК в этих боях не потеряли ни одного своего танка.
Потери противника, чуть позже, подтверждались и разведсводкой № 39 штаба 6 ГвТК, составленной 16 августа в 19.00:
"16.08 в районе Зараз захвачен пленный, принадлежащий 501-му батальону тяжелых танков.
Пленный показал, что 501-й отдельный батальон тяжелых танков формировался в Германии, получил 40 новых танков: до 20 «Королевских тигров» и до 20 типа «Т-4». В районе Хмельник батальон прибыл две недели назад. В настоящее время в батальоне осталось до 26 танков, остальные сожжены и подбиты.
Пленный, кроме своих танков, видел танки «Тигр» другой части. Нумерацию части пленный не знает".
По воспоминаниям командира 53-й ГвТБр: «... кто подбил и сколько — вопрос трудный, так как огонь вели и танкисты двух батальонов — И. М. Мазурина и A. Г. Коробова, и приданные нам два артиллерийских (185-й гаубичный и 1645-й легкий) два самоходно-артиллерийских (1893-й и 385-й) полка. Отлично работала штурмовая авиация. Экипаж Оськина сжег три танка, один подбил. Сам Александр Петрович был удостоен звания Герой Советского Союза, Абубакир Мерхайдаров — ордена Ленина. Отмечены были наградами все члены экипажа».
После боя командир 2-го ТБ Коробов составил доклад, в котором указал, что «около 20 больших танков наступало в стыке его батальона и 51-й гвардейской ТБр». Правомерен вопрос, а куда девались остальные «Королевские тигры»? Им так же не повезло. Они попали в засаду, устроенную командованием 52-й ГвТБр, занимавшей оборону на левом фланге 6-го ГвТК. 2-й танковый батальон этой бригады под командованием майора А. Н. Голомидова 12 августа расположился на опушке леса в районе деревни Мокре, расположенной в нескольких километрах западнее Сташув. Ближе к вечеру комбат вызвал командира роты старшего лейтенанта В. И. Токарева и, указав точку на карте, приказал там организовать засаду. В километре от боевых порядков батальона, в районе высотки с кустарниками, два танка, возглавляемые командиром роты, встали в засаду.
Всю ночь на 13 августа танковые экипажи провели без сна. «Тридцатьчетверки» были частично врыты в землю среди копен из снопов хлеба. Обнаружить обе машины было совершенно невозможно.
Вот как дальнейший ход событий описал командир 52-й гвардейской танковой бригады Герой Советского Союза гвардии подполковник Л. И. Курист:
"Рано утром в небе появилась так называемая «рама» — вражеский самолет-корректировщик. Он пролетел над нашим районом и скрылся. Немного погодя противник открыл сильный артиллерийский огонь. Снаряды со свистом пролетели над головами танкистов и разрывались позади — на опушке леса и окраине ближнего села.— Теперь пожалуют «Тигры» да «Пантеры»,— сказал Токарев, когда налет прекратился.— Я буду в окопе, оттуда виднее. А вы, Георгий (Комаричев — старший сержант, наводчик орудия танка командира роты), будьте начеку.
Комаричев и Джопаридзе (заряжающий) напряженно всматривались вдаль, откуда доносился рокот моторов. Спустя несколько минут они увидели, как из-за холма появились бронированные машины, идущие из лощины в обход высоты, подставляя борта нашим танкам. Видимо, немцы даже не предполагали, что здесь может быть засада.
— Пять, шесть, семь... двенадцать...- считал Комаричев.
— Тенгиз! Двадцать! Понимаешь, двадцать!!! А за ними — пехота!
— Ничего, Жора. Мы — гвардейцы!
— Давай бронебойные!
Вражеские танки заметил и экипаж младшего лейтенанта Степана Крайлова. Танкисты решили подпустить врага на близкое расстояние, чтобы бить наверняка.
Когда немцы оказались метрах в пятистах, Комаричев и Крайнев открыли огонь. От выстрела Комаричева загорелся один «Тигр», Крайнев подбил другой. Фашисты делали отчаянные попытки пробиться к опушке леса. Танки взяли чуть левее. Однако и это не помогло: на поле боя остались горящие и подбитые машины. Неся большие потери, немцы дрогнули, танки развернулись и начали постепенно отходить назад. От дальнейших попыток наступать на рубеж, занятый бригадой, они отказались."
О накале того боя можно судить хотя бы потому, что экипажи танков израсходовали почти все снаряды. На счету Комаричева и Джапаридзе было восемь уничтоженных «Тигров» и «Пантер». Крайнев подбил шесть: «...Вступив в противоборство с противником, наши танкисты уничтожили 14 танков, более 50 гитлеровцев, а главное — сорвали контратаку врага на своем участке».
К сожалению, оба командира танковых бригад в своих воспоминаниях отдельно не указали точного количества уничтоженных и подбитых «Королевских тигров». По последним данным, опубликованным в книге «Тактика действия танков Тигр-I и Тигр-II» английского исследователя Томаса Йенца, через неделю после боя на 21 августа 1944 года в строю 501-го танкового батальона насчитывалось 12 исправных танков Тигр-II, 27 танков требовали ремонта, а шесть танков Тигр-II были безвозвратно потеряны. Однако, приводя эти данные, автор несколько лукавит. На поле боя у Оглендув, Мокре и Шидлув осталось 12 танков «Тигр-Б». На сегодняшний день из архивных данных явствует, что во время этих боев удалось наголову разгромить 501-й отдельный батальон «Тигров-Б», захватив при этом три совершенно исправных машины нового образца, с башенными номерами 102, 502 и 234.
Танк № 502 был обнаружен стоящим во дворе дома на окраине деревни Оглендув. Причина, по которой экипаж бросил технически исправную боевую машину остается неясной. Скорее всего, поскольку деревня Оглендув была взята одним стремительным броском наших танков, экипаж «Королевского тигра» просто панически бежал, оставив всю техническую документацию внутри машины. В танке находился полный боекомплект и достаточный запас топлива. По найденной в нем технической документации выяснилось, что танк прошел всего 444 км. При попытки запустить двигатель он завелся «с пол-оборота».
Захваченные танки № 102 и № 502 были командирскими, так как имели дополнительные средства связи.
Немцы оценили случившееся достойно, сняв фон Легата с должности уже через неделю.
Вскоре во фронтовой газете 6-го ГвТК «Боевой призыв» появилась передовица подзаголовком — «Лучшие в мире танки — наши, советские!». В ней так были освещены недавние события на Сандомирском плацдарме: "...Увидев наши, во всем превосходящие, танки, немцы принялись строить свои неуклюжие и неповоротливые чудовища — «Тигры», «Пантеры» и «Фердинанды». Но эти машины по прежнему уступали и уступают качеству советских машин. Это доказано из последних сражений, где путь отступления германских армий усеян обломками «Тигров» и другой немецкой техники. Не испугали советских воинов и последние немецкие танки типа «Т-VIБ» «Королевский тигр». Наши танкисты и артиллеристы при первой же встрече с ними доказали абсолютное превосходство наших боевых машин против этого, так называемого, «секретного» оружия немцев. Наши доблестные танкисты Оськин, Удалов и Потеха в первом же бою уничтожили по несколько «Королевских тигров»... Опыт боев на советско-германском фронте доказал, что преимущество советских танков над немецкими явное и неоспоримое. Наши новые танки имеют лучшую пушку, они обладают высокой проходимостью и маневренностью".
Так был сделан первый шаг к созданию легенды, затенившей своей вульгарной и неуклюжей пропагандой действительный и куда более впечатлительный успех наших воинов-танкистов.
Причинами полного фиаско «Королевских тигров», так и не оправдавших надежд немцев под Сандомиром, стали умелая организация обороны и, бесспорно, мастерство наших танкистов. С другой стороны, противника подвели многочисленные просчеты в планировании и тактике, неудачный выбор направления для применения тяжелых танков, особенно 70-тонных «Королевских тигров». Желание поскорее бросить в бой не доведенное до «ума» «чудо-оружие» привело в конечном итоге к тому, что очередной приготовленный немецкими «танковыми кулинарами» «блин» так и не попал на стол в надлежащем виде.
Кстати, в некоторых западных источниках почему-то утверждается, что якобы захваченный Тигр с номером 502 на самом деле имел номер 002, и что якобы сами русские поменяли номер. В эту глупость с трудом верится. Во-первых, нет никакой разницы какой номер имеет танк и, следовательно, нет никакого смысла менять номера. А во-вторых, по немецким отчетам легко проверить танки с какими номерами входили в состав 501-го батальона. И тут выяснится, что Королевского Тигра с номером 002 никогда не существовало. А вот танк с номером 502 был.
Для полноты картины хотелось бы заметить, что 501-й батальон тяжелых танков (s.Pz.Abt.501) был сформирован 10-го мая 1942 года из двух танковых рот. Входил в состав 7-го танкового полка. 6-го марта 1943 года в батальон была включена третья рота. Участвовал в боях в Северной Африке, где в мае 1943 года был почти полностью уничтожен. Вновь создан 9-го сентября 1943 года. Летом 1944 года получив новую матчасть (Королевские Тигры), батальон был включен в состав группы армий «Северная Украина» и отправлен на Восточный фронт. После описанных событий у Сташува, батальон вел оборонительные бои у реки Пилица, вновь понес большие потери и к осени был отведен в тыл на переформирование. Осенью, 27 ноября 1944 года, батальон был переименован в 424-й батальон тяжелых танков и придан XXIV-му танковому корпусу, а бывший 101-й батальон тяжелых танков СС был тогда же был переименован в 501-й.
6-я танковая дивизия вермахта входила в состав 41-го танкового корпуса. Вместе с 56-м танковым корпусом он составлял 4-ю танковую группу - главную ударную силу группы армий "Север", в задачу которой входили захват Прибалтики, взятие Ленинграда и соединение с финнами. 6-й дивизией командовал генерал-майор Франц Ландграф. Она была вооружена в основном танками чехословацкого производства PzKw-35t - легкими, с тонкой броней, но обладавшими высокой маневренностью и проходимостью. Было некоторое количество более мощных PzKw-III и PzKw-IV. Перед началом наступления дивизия была разделена на две тактические группы. Более мощной командовал полковник Эрхард Раус, более слабой- подполковник Эрих фон Зекендорф.
В первые два дня войны наступление
дивизии шло успешно. К вечеру 23 июня дивизия захватила
литовский город Расейняй и форсировала реку Дубисса.
Поставленные перед дивизией задачи были выполнены, но
немцев, уже имевших опыт кампаний на западе, неприятно
поразило упорное сопротивление советских войск. Одно из
подразделений группы Рауса попало под огонь снайперов,
занимавших позиции на фруктовых деревьях, росших на
лугу. Снайперы убили нескольких немецких офицеров,
задержали наступление немецких подразделений почти на
час, не дав им возможности быстро окружить советские
части. Снайперы были заведомо обречены, поскольку
оказались внутри расположения немецких войск. Но они
выполняли задачу до конца. На западе ничего подобного
немцы не встречали.
Каким образом единственный КВ-1 оказался утром 24 июня в
тылу группы Рауса - непонятно. Не исключено, что он
просто заблудился. Тем не менее, в итоге танк перекрыл
единственную дорогу, ведущую из тыла к позициям группы.
Этот эпизод описан не штатными коммунистическими пропагандистами, а самим Эрхардом Раусом. Раус затем всю войну отвоевал на Восточном фронте, пройдя Москву, Сталинград и Курск, и закончил ее в должности командующего 3-й танковой армией и в звании генерал-полковника. Из 427 страниц его мемуаров, непосредственно описывающих боевые действия, 12 посвящены двухдневному бою с единственным русским танком у Расейняя. Рауса явно потряс этот танк. Поэтому причин для недоверия нет. Советская историография обошла данный эпизод вниманием. Более того, поскольку впервые в отечественной печати он был упомянут Суворовым-Резуном, некоторые "патриоты" стали "разоблачать" подвиг. В смысле - не подвиг это, а так себе.
Экипаж танка КВ-1 (4 человека) уничтожил ценой своей жизни себя на 12 грузовиков, 4 противотанковые пушки, 1 зенитное орудие, возможно, несколько танков, и несколько десятков убитых и умерших от ран немцев.
Это само по себе выдающийся результат, учитывая тот факт, что до 1945 года в подавляющем большинстве даже победных боев наши потери оказывались выше немецких. Но это только прямые потери немцев. Косвенные - потери группы Зекендорфа, которая, отражая советский удар, не могла получить помощь от группы Рауса. Соответственно, по той же причине потери нашей 2-й танковой дивизии были меньше, чем в случае, если бы Раус поддержал Зекендорфа.
Однако, пожалуй, важнее прямых и косвенных потерь людей и техники стала потеря немцами времени. Вермахт 22 июня 1941 года на всем Восточном фронте имел всего 17 танковых дивизий, в том числе в 4-й танковой группе - 4 танковые дивизии. Одну из них и держал в одиночку КВ. Причем 25 июня 6-я дивизия не могла наступать исключительно по причине наличия в ее тылу единственного танка. Один день промедления одной дивизии - очень много в условиях, когда немецкие танковые группы наступали в высоком темпе, разрывая оборону РККА и устраивая ей множество "котлов". Вермахт ведь фактически выполнил задачу, поставленную "Барбароссой", почти полностью уничтожив ту Красную армию, которая противостояла ему летом 41-го. Но из-за таких "казусов", как непредвиденный танк на дороге, сделал это гораздо медленнее и с гораздо большими потерями, чем планировалось. И нарвался в конце концов на непроходимую грязь русской осени, смертельные морозы русской зимы и сибирские дивизии под Москвой. После чего война перешла в безнадежную для немцев затяжную стадию.
И все же самое удивительное в этом бою - поведение четырех танкистов, имен которых мы не знаем и не узнаем никогда. Они создали немцам больше проблем, чем вся 2-я танковая дивизия, к которой, видимо, КВ и принадлежал. Если дивизия задержала немецкое наступление на один день, то единственный танк - на два. Недаром Раусу пришлось отнимать зенитки у Зекендорфа, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот.
Практически невозможно предположить, что танкисты имели специальное задание перекрыть единственный путь снабжения группы Рауса. Разведка у нас в тот момент просто отсутствовала. Значит, танк оказался на дороге случайно. Командир танка сам понял, какую важнейшую позицию он занял. И сознательно стал ее удерживать. Вряд ли стояние танка на одном месте можно трактовать как отсутствие инициативы, слишком умело действовал экипаж. Наоборот, стояние и было инициативой.
Безвылазно просидеть в тесной железной коробке два дня, причем в июньскую жару, - само по себе пытка. Если эта коробка к тому же окружена противником, цель которого - уничтожить танк вместе с экипажем (вдобавок танк - не одна из целей врага, как в "нормальном" бою, а единственная цель), для экипажа это уже совершенно невероятное физическое и психологическое напряжение. Причем почти все это время танкисты провели не в бою, а в ожидании боя, что в моральном плане несравненно тяжелее.
Все пять боевых эпизодов - разгром колонны грузовиков, уничтожение противотанковой батареи, уничтожение зенитки, стрельба по саперам, последний бой с танками - суммарно вряд ли заняли даже час. Остальное время экипаж КВ гадал, с какой стороны и в какой форме их будут уничтожать в следующий раз. Особенно показателен бой с зениткой. Танкисты сознательно медлили, пока немцы не установили пушку и не начали готовиться к стрельбе, - чтобы самим выстрелить наверняка и кончить дело одним снарядом. Попробуйте хотя бы примерно представить себе такое ожидание.
Более того, если в первый день экипаж КВ еще мог надеяться на приход своих, то на второй, когда свои не пришли и даже шум боя у Расейняя затих, стало яснее ясного: железная коробка, в которой они жарятся второй день, достаточно скоро превратится в их общий гроб. Они приняли это как данность и продолжали воевать.
Вот что пишет об этом сам Эрхард Раус:
"В нашем секторе не происходило ничего важного. Войска улучшали свои позиции, вели разведку в направлении Силувы и на восточном берегу Дубиссы в обоих направлениях, но в основном пытались выяснить, что же происходит на южном берегу. Мы встречали только небольшие подразделения и отдельных солдат. За это время мы установили контакте патрулями боевой группы "фон Зекендорф" и 1-й танковой дивизии у Лидавеная. При очистке лесистого района к западу от плацдарма наша пехота столкнулась с более крупными силами русских, которые в двух местах все еще удерживались на западном берегу реки Дубисса.
В нарушение принятых правил, несколько пленных, захваченных в последних боях, в том числе один лейтенант Красной Армии, были отправлены в тыл на грузовике под охраной всего лишь одного унтер-офицера. На полпути назад к Расейнаю шофер внезапно увидел на дороге вражеский танк и остановился. В этот момент русские пленные (а их было около 20 человек) неожиданно набросились на шофера и конвоира. Унтер-офицер сидел рядом с шофером лицом к пленным, когда они попытались вырвать у них обоих оружие. Русский лейтенант уже схватил автомат унтер-офицера, но тот сумел освободить одну руку и изо всех сил ударил русского, отбросив его назад. Лейтенант рухнул и увлек с собой еще несколько человек. Прежде чем пленные успели снова броситься на унтер-офицера, тот освободил левую руку, хотя его держали трое. Теперь он был совершенно свободен. Молниеносно он сорвал автомат с плеча и дал очередь по взбунтовавшейся толпе. Эффект оказался ужасным. Лишь несколько пленных, не считая раненного офицера, сумели выпрыгнуть из машины, чтобы спрятаться в лесу. Автомобиль, в котором живых пленных не осталось, быстро развернулся и помчался обратно к плацдарму, хотя танк обстрелял его.
Эта маленькая драма стала первым признаком того, что единственная дорога, ведущая к нашему плацдарму, заблокирована сверхтяжелым танком КВ-1. Русский танк вдобавок сумел уничтожить телефонные провода, связывающие нас со штабом дивизии. Хотя намерения противника оставались неясными, мы начали опасаться атаки с тыла. Я немедленно приказал 3-й батарее лейтенанта Венгенрота из 41-го батальона истребителей танков занять позицию в тылу возле плоской вершины холма поблизости от командного пункта 6-й моторизованной бригады, который также служил командным пунктом всей боевой группы. Чтобы укрепить нашу противотанковую оборону, мне пришлось развернуть на 180 градусов находившуюся рядом батарею 150-мм гаубиц. 3-я рота лейтенанта Гебхардта из 57-го саперного танкового батальона получила приказ заминировать дорогу и ее окрестности. Приданные нам танки (половина 65-го танкового батальона майора Шенка) были расположены в лесу. Они получили приказ быть готовыми к контратаке, как только это потребуется.
Время шло, но вражеский танк, заблокировавший дорогу, не двигался, хотя время от времени стрелял в сторону Расейная. В полдень 24 июня вернулись разведчики, которых я отправил уточнить обстановку. Они сообщили, что кроме этого танка не обнаружили ни войск, ни техники, которые могли бы атаковать нас. Офицер, командовавший этим подразделением, сделал логичный вывод, что это одиночный танк из отряда, атаковавшего боевую группу "фон Зекендорф".
Хотя опасность атаки развеялась, следовало принять меры, чтобы поскорее уничтожить эту опасную помеху или, по крайней мере, отогнать русский танк подальше. Своим огнем он уже поджег 12 грузовиков со снабжением, которые шли к нам из Расейная. Мы не могли эвакуировать раненых в боях за плацдарм, и в результате несколько человек скончались, не получив медицинской помощи, в том числе молодой лейтенант, раненный выстрелом в упор. Если бы мы сумели вывезти их, они были бы спасены. Все попытки обойти этот танк оказались безуспешными. Машины либо вязли в грязи, либо сталкивались с разрозненными русскими подразделениями, все еще блуждающими по лесу.
Поэтому я приказал батарее лейтенанта Венгенрота. недавно получившей 50-мм противотанковые пушки, пробраться сквозь лес, подойти к танку на дистанцию эффективной стрельбы и уничтожить его. Командир батареи и его отважные солдаты с радостью приняли это опасное задание и взялись за работу с полной уверенностью, что она не затянется слишком долго. С командного пункта на вершине холма мы следили за ними пока они аккуратно пробирались среди деревьев от одной лощины к другой. Мы были не одни. Десятки солдат вылезли на крыши и забрались на деревья с напряженным вниманием ожидая, чем кончится затея. Мы видели, как первое орудие приблизилось на 1000 метров к танку, который торчал прямо посреди дороги. Судя по всему, русские не замечали угрозы. Второе орудие на какое-то время пропало из вида, а потом вынырнуло из оврага прямо перед танком и заняло хорошо замаскированную позицию. Прошло еще 30 минут, и последние два орудия тоже вышли на исходные позиции.
Мы следили за происходящим с вершины холма. Неожиданно кто-то предположил, что танк поврежден и брошен экипажем, так как он стоял на дороге совершенно неподвижно, представляя собой идеальную мишень (Можно представить себе разочарование наших товарищей, которые, обливаясь потом, несколько часов тащили пушки на огневые позиции, если бы так оно и было).
Внезапно грохнул выстрел первой из наших противотанковых пушек, мигнула вспышка, и серебристая трасса уперлась прямо в танк. Расстояние не превышало 600 метров. Мелькнул клубок огня, раздался отрывистый треск. Прямое попадание! Затем последовали второе и третье попадания.
Офицеры и солдаты радостно закричали, словно зрители на веселом спектакле. "Попали! Браво! С танком покончено!" Танк никак не реагировал, пока наши пушки не добились 8 попаданий. Затем его башня развернулась, аккуратно нащупала цель и начала методично уничтожать наши орудия одиночными выстрелами 80-мм орудия. Две наших 50-мм пушки были разнесены на куски, остальные две были серьезно повреждены. Личный состав потерял несколько человек убитыми и ранеными. Лейтенант Венгенрот отвел уцелевших назад, чтобы избежать напрасных потерь. Только после наступления ночи он сумел вытащить пушки. Русский танк по-прежнему наглухо блокировал дорогу, поэтому мы оказались буквально парализованными. Глубоко потрясенный лейтенант Венгенрот вместе со своими солдатами вернулся на плацдарм. Недавно полученное оружие, которому он безоговорочно доверял, оказалось совершенно беспомощным против чудовищного танка. Чувство глубокого разочарования охватило всю нашу боевую группу.
Требовалось найти какой-то новый способ овладеть ситуацией.
Было ясно, что из всего нашего оружия только 88-мм зенитные орудия с их тяжелыми бронебойными снарядами могут справиться с уничтожением стального исполина. Во второй половине дня одно такое орудие было выведено из боя под Расейнаем и начало осторожно подползать к танку с юга. КВ-1 все еще был развернут на север, так как именно с этого направления была проведена предыдущая атака. Длинноствольная зенитка приблизилась на расстояние 2000 ярдов, с которого уже можно было добиться удовлетворительных результатов. К несчастью грузовики, которые ранее уничтожил чудовищный танк, все еще догорали по обочинам дороги, и их дым мешал артиллеристам прицелиться. Но, с другой стороны, этот же дым превратился в завесу, под прикрытием которой орудие можно было подтащить еще ближе к цели. Привязав к орудию для лучшей маскировки множество веток, артиллеристы медленно покатили его вперед, стараясь не потревожить танк.
Наконец расчет выбрался на опушку леса, откуда видимость была отличной. Расстояние до танка теперь не превышало 500 метров. Мы подумали, что первый же выстрел даст прямое попадание и наверняка уничтожит мешающий нам танк. Расчет начал готовить орудие к стрельбе.
Хотя танк не двигался со времени боя с противотанковой батареей, оказалось, что его экипаж и командир имеют железные нервы. Они хладнокровно следили за приближением зенитки, не мешая ей, так как пока орудие двигалось, оно не представляло никакой угрозы для танка. К тому же чем ближе окажется зенитка, тем легче будет уничтожить ее. Наступил критический момент в дуэли нервов, когда расчет принялся готовить зенитку к выстрелу. Для экипажа танка настало время действовать. Пока артиллеристы, страшно нервничая, наводили и заряжали орудие, танк развернул башню и выстрелил первым! Каждый снаряд попадал в цель. Тяжело поврежденная зенитка свалилась в канаву, несколько человек расчета погибли, а остальные были вынуждены бежать. Пулеметный огонь танка помешал вывезти орудие и подобрать погибших.
Провал этой попытки, на которую возлагались огромные надежды, стал для нас очень неприятной новостью. Оптимизм солдат погиб вместе с 88-мм орудием. Наши солдаты провели не самый лучший день, жуя консервы, так как подвезти горячую пищу было невозможно.
Однако самые большие опасения улетучились, хотя бы на время. Атака русских на Расейнай была отбита боевой группой "фон Зекендорф", которая сумела удержать высоту 106. Теперь можно было уже не опасаться, что советская 2-я танковая дивизия прорвется к нам в тыл и отрежет нас. Оставалась лишь болезненная заноза в виде танка, который блокировал наш единственный путь снабжения. Мы решили, что если с ним не удалось справиться днем, то уж ночью мы сделаем это. Штаб бригады несколько часов обсуждал различные варианты уничтожения танка, и начались приготовления сразу к нескольким из них.
Наши саперы предложили ночью 24/25 июня просто подорвать танк. Следует сказать, что саперы не без злорадного удовлетворения следили за безуспешными попытками артиллеристов уничтожить противника. Теперь наступил их черед попытать удачу. Когда лейтенант Гебхардт вызвал 12 добровольцев, все 12 человек дружно подняли руки. Чтобы не обидеть остальных, был выбран каждый десятый. Эти 12 счастливчиков с нетерпением ожидали приближения ночи. Лейтенант Гебхардт, который намеревался лично командовать операцией, детально ознакомил всех саперов с общим планом операции и персональной задачей каждого из них в отдельности. После наступления темноты лейтенант во главе маленькой колонны двинулся в путь. Дорога проходила восточное высоты 123, через небольшой песчаный участок к полоске деревьев, среди которых был обнаружен танк, а потом через редкий лес к старому району сосредоточения.
Может, броситься на них и захватить в плен? Это, похоже, гражданские". Соблазн был велик, так как сделать это казалось очень просто. Однако экипаж танка оставался в башне и бодрствовал. Такая атака встревожила бы танкистов и могла поставить под угрозу успех всей операции. Лейтенант Гебхардт неохотно отверг предложение. В результате саперам пришлось прождать еще час, пока гражданские (или это были партизаны?) уйдут.
За это время была проведена тщательная разведка местности. В 01.00 саперы начали действовать, так как экипаж танка уснул в башне, не подозревая об опасности. После того как на гусенице и толстой бортовой броне были установлены подрывные заряды, саперы подожгли бикфордов шнур и отбежали. Через несколько секунд гулкий взрыв разорвал ночную тишину. Задача была выполнена, и саперы решили, что добились решительного успеха. Однако не успело эхо взрыва умолкнуть среди деревьев, ожил пулемет танка, и вокруг засвистели пули. Сам танк не двигался. Вероятно, его гусеница была перебита, но выяснить это не удалось, так как пулемет бешено обстреливал все вокруг. Лейтенант Гебхардт и его патруль вернулись на плацдарм заметно приунывшие. Теперь они уже не были уверены в успехе, к тому же оказалось, что один человек пропал без вести. Попытки найти его в темноте ни к чему не привели.
Незадолго до рассвета мы услышали второй, более слабый, взрыв где-то рядом с танком, причины которому найти не могли. Танковый пулемет снова ожил и в течение нескольких минут поливал свинцом все вокруг. Затем опять наступила тишина.
Вскоре после этого начало светать. Лучи утреннего солнца окрасили золотом леса и поля. Тысячи капелек росы бриллиантами засверкали на траве и цветах, запели ранние пташки. Солдаты начали потягиваться и сонно моргать, поднимаясь на ноги. Начинался новый день.
Солнце еще не успело подняться высоко, когда босоногий солдат, повесив связанные ботинки через плечо, прошествовал мимо командного пункта бригады. На его несчастье первым заметил его именно я, командир бригады, и грубо подозвал к себе. Когда перепуганный путник вытянулся передо мной, я доходчивым языком потребовал объяснений его утренней прогулки в столь странном виде. Он что, последователь папаши Кнейпа? Если да, то здесь не место демонстрировать свои увлечения. (Папаша Кнейп в XIX веке создал общество под девизом "Назад к природе" и проповедовал физическое здоровье, холодные ванны, сон на открытом воздухе и тому подобное.)
Сильно испугавшись, одинокий странник начал путаться и невнятно блеять. Каждое слово из этого молчаливого нарушителя приходилось вытаскивать буквально клещами. Однако с каждым его ответом мое лицо светлело. Наконец я с улыбкой похлопал его по плечу и с благодарностью пожал руку. Стороннему наблюдателю, не слышавшему, что говорится, такое развитие событий могло показаться крайне странным. Что мог сообщить босоногий парень, чтобы отношение к нему изменилось столь стремительно? Я не мог удовлетворить это любопытство, пока не был отдан приказ по бригаде на текущий день с отчетом молодого сапера.
"Я прислушивался к часовым и лежал в канаве рядом с русским танком. Когда все было готово, я вместе с командиром роты подвесил подрывной заряд, который был вдвое тяжелее, чем требовали наставления, к гусенице танка, и поджег фитиль. Так как канава была достаточно глубокой, чтобы обеспечить укрытие от осколков, я ожидал результатов взрыва. Однако после взрыва танк продолжал осыпать опушку леса и кювет пулями. Прошло более часа, прежде чем противник успокоился. Тогда я подобрался к танку и осмотрел гусеницу в том месте, где был установлен заряд. Было уничтожено не более половины ее ширины. Других повреждений я не заметил.
Когда я вернулся к точке сбора диверсионной группы, она уже ушла. Разыскивая свои ботинки, которые я оставил там, я обнаружил еще один забытый подрывной заряд. Я забрал его и вернулся к танку, взобрался на корпус и подвесил заряд к дулу пушки в надежде повредить его. Заряд был слишком мал, чтобы причинить серьезные повреждения самой машине. Я заполз под танк и подорвал его.
После взрыва танк немедленно обстрелял опушку леса и кювет из пулемета. Стрельба не прекращалась до рассвета, лишь тогда я сумел выползти из-под танка. Я с грустью обнаружил, что мой заряд все-таки был слишком мал. Добравшись до точки сбора, я попытался надеть ботинки, но выяснил, что они слишком малы и вообще это не моя пара. Один из моих товарищей по ошибке надел мои. В результате мне пришлось возвращаться босиком, и я опоздал".
Это была подлинная история смелого человека. Однако, несмотря на его усилия, танк продолжал блокировать дорогу, обстреливая любой движущийся предмет, который замечал. Четвертым решением, которое родилось утром 25 июня, был вызов пикировщиков.Ju-87 для уничтожения танка. Однако нам было отказано, поскольку самолеты требовались буквально повсюду. Но даже если бы они нашлись, вряд ли пикировщики сумели бы уничтожить танк прямым попаданием. Мы были уверены, что осколки близких разрывов не испугают экипаж стального гиганта.
Но теперь этот проклятый танк требовалось уничтожить любой ценой. Боевая мощь гарнизона нашего плацдарма будет серьезно подорвана, если не удастся разблокировать дорогу. Дивизия не сумеет выполнить поставленную перед ней задачу. Поэтому я решил использовать последнее оставшееся у нас средство, хотя этот план мог привести к большим потерям в людях, танках и технике, но при этом не обещал гарантированного успеха. Однако мои намерения должны были ввести противника в заблуждение и помочь свести наши потери к минимуму. Мы намеревались отвлечь внимание КВ-1 ложной атакой танков майора Шенка и подвезти поближе 88-мм орудия, чтобы уничтожить ужасного монстра. Местность вокруг русского танка способствовала этому. Там имелась возможность скрытно подкрасться к танку и устроить наблюдательные посты в лесистом районе восточное дороги. Так как лес был довольно редким, наши верткие PzKw-35t могли свободно двигаться во всех направлениях.
(воспоминания участников Курской битвы) - Историческая правда***
Вскоре прибыл 65-й танковый батальон и начал обстреливать русский танк с трех сторон. Экипаж КВ-1 начал заметно нервничать. Башня вертелась из стороны в сторону, пытаясь поймать на прицел нахальные германские танки. Русские стреляли по целям, мелькающим среди деревьев, но все время опаздывали. Германский танк появлялся, но буквально в то же мгновение исчезал. Экипаж танка КВ-1 был уверен в прочности своей брони, которая напоминала слоновью шкуру и отражала все снаряды, однако русские хотели уничтожить досаждающих им противников, в то же время продолжая блокировать дорогу.
К счастью для нас, русских охватил азарт, и они перестали следить за своим тылом, откуда к ним приближалось несчастье. Зенитное орудие заняло позицию рядом с тем местом, где накануне уже было уничтожено одно такое же. Его грозный ствол нацелился на танк, и прогремел первый выстрел. Раненный КВ-1 попытался развернуть башню назад, по зенитчики за это время успели сделать еще 2 выстрела. Башня перестала вращаться, однако танк не загорелся, хотя мы этого ожидали. Хотя противник больше не реагировал на наш огонь, после двух дней неудач мы не могли поверить в успех. Были сделаны еще 4 выстрела бронебойными снарядами из 88-мм зенитного орудия, которые вспороли шкуру чудовища. Его орудие беспомощно задралось вверх, но танк продолжал стоить на дороге, которая больше не была блокирована.
Свидетели этой смертельной дуэли захотели подойти поближе, чтобы проверить результаты своей стрельбы. К своему величайшему изумлению, они обнаружили, что только 2 снаряда пробили броню, тогда как 5 остальных 88-мм снарядов лишь сделали глубокие выбоины на ней. Мы также нашли 8 синих кругов, отмечающих места попадания 50-мм снарядов. Результатом вылазки саперов были серьезное повреждение гусеницы и неглубокая выщербина на стволе орудия. Зато мы не нашли никаких следов попаданий снарядов 37-мм пушек и танков PzKW-35t. Движимые любопытством, наши "давиды" вскарабкались на поверженного "голиафа" в напрасной попытке открыть башенный люк. Несмотря на все усилия, его крышка не поддавалась.
Внезапно ствол орудия начал двигаться, и наши солдаты в ужасе бросились прочь. Только один из саперов сохранил самообладание и быстро сунул ручную гранату в пробоину, сделанную снарядом в нижней части башни. Прогремел глухой взрыв, и крышка люка отлетела в сторону. Внутри танка лежали тела отважного экипажа, которые до этого получили лишь ранения. Глубоко потрясенные этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями. Они сражались до последнего дыхания, но это была лишь одна маленькая драма великой войны.
После того как единственный тяжелый танк в течение 2 дней блокировал дорогу, она начала-таки действовать. Наши грузовики доставили на плацдарм снабжение, необходимое для последующего наступления"
***
Итак 4 танкиста в тяжелом танке КВ-1 против немецкой боевой группы "Раус" с составом:
II танковый полк
I/4-й моторизованный полк
II/76-й артиллерийский полк
рота 57-го танкового саперного батальона
рота 41-го батальона истребителей танков
батарея II/411-го зенитного полка
6-й мотоциклетный батальон.
Танк КВ, или как его называли немцы "Gespenst" (призрак) - это настоящая металлическая крепость, но даже такая надежная глыба не смогла бы совершить подвиг под Расейняем без холодного расчета и ненависти к захватчикам. О семи сантиметрах стали и одном экипаже, который стал для немцев олицетворением русского характера и несгибаемой воли - в нашем материале.
Так получилось, что про уникальный бой под Расейняем мы знаем благодаря непосредственным участникам тех событий, правда, с противоположной стороны. В 1945 году высокопоставленные немецкие офицеры официально оказались в плену у США. Фактически же их использовали как военных советников для будущей возможной войны с СССР. Кое-что американцы знали, о чем-то догадывались, но один из докладов, предположительно генерал-полковника Франца Гальдера, просто шокировал военных США.
23 июня 1941 года недалеко от литовского городка Расейняй советские танки перешли в контрнаступление. По подсчетам командования Красной армии, им должны были противостоять не более двадцати танков группы "Зекендорф", количество артиллерии и пехоты в расчет не бралось совсем. Из состава 2-й танковой дивизии был взят батальон тяжелых танков КВ, которые еще ни разу не встречались немцам на фронте. Задача была проста - атаковать противника во фланг и тем самым заставить его отступить к реке Дубисе. Но на деле все обернулось танковым боем, где против 20 советских танков было около сотни немецких.
На ранних этапах войны у Германии не было танков, способных пробивать 70-миллиметровую броню КВ. Это способны были сделать только противотанковые пушки или некоторые виды артиллерии. Поэтому в первые минуты боя удивлению немецких солдат не было предела. Снаряды их танков Pz-35 не оставляли на броне "сталинского монстра" даже вмятин, а вот ответные выстрелы КВ крушили все на своем пути. Прошло всего несколько мгновений, а все поле было усеяно раздавленными немецкими танками, и батальон КВ уже двигался сквозь вражескую пехоту, его целью была артиллерия. Когда и она большей частью превратилась в металлолом, послышался гром - зенитные орудия немцев стали бить по танкам прямой наводкой. Под градом снарядов, потеряв несколько машин, батальону удалось отступить, оставив после себя полный хаос.
Первое знакомство с "Климентом Ворошиловым" приятным для фашистов не вышло - было уничтожено несколько десятков Pz-35, батарея артиллерии калибра 150 миллиметров, десятки противотанковых пушек, грузовиков, а потери пехоты исчислялись сотнями. Но второе появление КВ заставило уважать эту машину всех немецких командиров.
В нескольких километрах от истерзанной танковой группы "Зекендорф" находились ее коллеги - группа Рауса. Дела здесь шли гораздо лучше, потерь практически не было, город Расейняй был взят, а отдельные стычки с Красной армией тревоги не приносили. Но вот однажды вечером, 23 июня, в пределах видимости дороги на Расейняй появился танк. По всей видимости, это была модификация танка КВ - КВ-2, которая оснащалась 152-миллиметровой танковой гаубицей, но документальных свидетельств этого не сохранилось. Если же это был и вправду он, то остается только представить, какой ужас охватил танкистов легких немецких танков группы Рауса, которые увидели его рано утром.
На первый взгляд танк выглядел брошенным - уж очень неважное место было для засады. Если же там кто и был, то окружить и уничтожить танк в чистом поле было для немцев проще простого. Скорее всего, советский экипаж отстал от своего взвода или сломался, а значит, не представлял опасности. Однако как только на дороге появилась колонна немецких танков и автомобилей, монстр "ожил". Первым же выстрелом он взорвал грузовик с горючим, дальше поочередно уничтожил несколько противотанковых пушек и танков, а потом опять принялся "щелкать" грузовики с провизией. Когда шоссе стало напоминать ад, а в груде металла с трудом узнавались немецкие танки, КВ успокоился. На его корпусе было несколько небольших вмятин и сколов, но пробить его броню никто не смог. Правда, после боя танк не отправился дальше, а продолжал неподвижно стоять прямо на дороге, как будто бы не мог пошевелиться.
Происшествие у Расейняя встревожило немецкий штаб, так как эта стычка говорила о скором наступлении советских войск в районе этого шоссе, а неуязвимый КВ выглядел лишь приманкой. Понимая опасность ситуации, руководство решило немедленно бросить на участок все доступные танковые резервы. Спустя сутки на дороге появились новые колонны серых немецких танков, а вместе с ними были 88-миллиметровые зенитки, для которых броня КВ не была непробиваемой.
Со стороны ситуация казалась абсурдной и дикой: целая армия, а против нее одинокий КВ, который опять выглядел так, будто экипаж его уже покинул. Но вскоре "Климент Ворошилов" опять встретил гостей раскатистым взрывом снарядов. Первой пострадала зенитная 88-миллиметровая пушка, ее практически сдуло попаданием 152-миллиметрового снаряда. Наступление советских танкистов было уверенным: танк, еще один, еще одна пушка… Но теперь немцы поняли, что перед ними не передовой танк русского наступления, а всего лишь одна машина с отчаявшимся, но не сломленным экипажем внутри.
Минуты наших танкистов были сочтены, самоотверженный танк буквально растерзали. Пользуясь численным преимуществом, Pz-35 хладнокровно окружили одинокий КВ, в то время как оставшиеся в строю 88-миллиметровые орудия осыпали танк градом снарядов. После тринадцатого попадания КВ перестал двигаться. Но даже тогда фашисты не осмелились тронуть заговоренный танк. Лишь выждав некоторое время и убедившись, что враг уничтожен, немецкие солдаты рискнули приблизиться к нему. Но когда они подошли на расстояние в несколько метров, башня танка неожиданно стала поворачиваться в их сторону - экипаж был еще жив! Перепуганные солдаты стали разбегаться, кто куда, но несколько брошенных в заброневое пространство советского танка гранат довершили судьбу доблестных красноармейцев…
Изумленные немцы нашли в танке тела шести отважных танкистов. Целых двое суток один танк с 6 танкистами сдерживал танковую группу и несколько сотен пехотинцев! Война войной, но воинские подвиги во все времена чтили и союзники и противники, поэтому геройский экипаж был похоронен немцами с воинскими почестями.
В 1965 году танкисты были перезахоронены на воинском кладбище под Расейняем, имена трех солдат до сих пор неизвестны. Личные вещи подсказали имена двух бойцов: Ершов П.Е., Смирнов В.А. и лишь инициалы третьего - Ш.Н.А. В память о тех событиях недалеко от места легендарного боя, у деревни Дайняй, есть воинский мемориал, посвященный безымянным красноармейцам.
